Возможно, это была одна из юношеских форм протеста. Я родился в медицинской семье. Мой отец хирург, мама — провизор. Хотелось нарушить семейные традиции. Но я не мог, окончив вуз, сразу же стать великим дипломатом. Это сложная работа, которая требует сил и терпения. Мне повезло, я вовремя это осознал. Многие мои бывшие однокурсники учились-учились, а сейчас занимаются чем угодно, но только не международными отношениями. Я рад, что начал заниматься тем, чем должен. Но связь с МГИМО поддерживаю: меня пригласили на круглый стол по медицине в рамках «Столыпинского форума», буду рассказывать про колоректальный рак и его скрининг.
Вы получили стипендию Президента РФ и четыре года учились в США. Как вам это удалось? И что вас больше всего заинтересовало в американской клинике?
Когда я поступал в аспирантуру, то выбрал темой колопроктологию. К тому моменту у меня уже были публикации в медицинских журналах. Это увеличило мои шансы на победу. Я подал документы на стипендию Президента РФ для молодых ученых и получил ее. Мне посоветовали ехать к Стивену Уэкснеру в Кливлендскую клинику. Первые месяцы я не учился, а переучивался, было сложно, я не все понимал. Меня поразила образованность американских ординаторов. Они проходили специализацию по колопроктологии, будучи хирургами с пятилетним стажем. Мы со своими двумя годами практики сильно отставали.
Что вообще происходило в этой области медицины, когда вы только начинали?
Любили оперировать всё и всегда (улыбается). А сейчас мы работаем по новым стандартам. Например, безоперационно лечим трещины анального канала. Зачем оперировать, если в 80% случаев можно лечить консервативно. Сначала было сложно найти соратников, в 2008 году, когда мы устраивали первые конференции по колоректальному раку, на нас смотрели, как на чудаков, а сейчас с этим нет проблем. У нас есть сообщество в «Facebook», и многие врачи, обсуждая одну и ту же проблему, сходятся во мнении, говорят правильные вещи. Пятнадцать-двадцать лет назад такого не было. Существовала школа-доминанта, людям говорили: делать так и так. И никакого собственного мнения! Сейчас многие съездили за границу, поучились там, имеют собственное мнение и не стесняются его выражать. Многие из таких людей стали руководителями колопроктологических и онкологических отделений.
Не секрет, что обеспеченные люди стараются уехать на лечение за границу. Там, действительно, лучше и оборудование, и руки? Или это миф? И вам это не обидно?
Обидно, потому что руки и оборудование там точно не лучше. В хороших клиниках у нас все то же самое. Многие такие пациенты потом возвращаются к нам. Были случаи, и неоднократно, когда мы оперировали рецидивы после лечения в других странах. Считается, что оперироваться за границей — это круто, но вы ведь не знаете, в какую клинику едете и к какому врачу. Кто сказал, что в госпитале, куда вас устроили медицинские посредники, которые имеют 10–25% от чека к себе в карман, работает толковый колопроктолог? У нас, в России, все налицо, нас около 40-70 человек, мы все друг друга знаем. А там вас будет оперировать какой-то Пупкин, и не факт, что операции такого плана у него будут на потоке. Да, западные страны славятся эксклюзивными схемами химиотерапии. У нас регистрация нового препарата может затянуться от 2-х до 5–10-ти лет, а там препарат уже зарегистрирован. Но не отчаивайтесь, нам хватает! Для колоректального рака уж точно. Даже для тяжелой лимфомы у нас есть 85-90% необходимой терапии.
Каковы перспективы лечения колоректального рака в настоящее время?
Колоректальный рак в большинстве случаев развивается из полипа (как бородавка на коже, только в слизистой). Когда он появляется, то «ломает» стенку слизистой кишки, появляется небольшое количество крови, её даже глазом нельзя увидеть, но у нас есть тесты, которые это «ловят». Они реагируют только на человеческую кровь, а не на мясо животных, шашлык, например. Тесты позволяют поймать 25–50 микрограммов гемоглобина, и этого хватает для постановки диагноза. Если говорить о лекарствах, то 90% необходимых препаратов для лечения колоректального рака зарегистрированы в России. Некоторые даже доступны по квоте. Просто нужен талантливый онколог, который в теме. Например, Даниил Строяковский, Михаил Ласков, Алексей Трякин, Евгений Ледин и многие другие. Великие коллеги!
Не все зависит от врачей, наверное, и пациенты могут снизить риски заболеть. Каким образом?
Да, могут. В 45–50 лет нужно сделать колоноскопию, если все хорошо, то потом каждый год сдавать анализ на скрытую кровь. И повторять колоноскопию каждые 5-10 лет.
Сколько иностранных статей о медицине нужно ежедневно читать врачу, чтобы быть «в теме» -развиваться и не устаревать?
Хотя бы одну в день. Или три–пять в неделю. Нужно постараться хотя бы пробежать по диагонали, понять суть. Это журналы «Diseases of Colon and rectum», «Колопроктология», «Хирургия», «Surgical Endoscopy», «Эндоскопическая хирyргия», «Journal of the American College of Surgeons» и многие другие. Они делают мейл-рассылку. Очень удобно.
В вашей практике бывали случаи, когда, казалось бы, поделать ничего нельзя, но мастерство врачей сотворило чудо…
Сегодня в плановой хирургии это совершенно неправильный подход. С помощью современных методов диагностики мы на 90-95% знаем о том, что будет на операции. Я иногда диск КТ и МРТ включаю на компьютере в операционной, чтобы ориентироваться, куда идти и как оперировать. Нельзя заниматься самодеятельностью и оперировать, как в 60-80-е годы, по принципу: «живот вскроем и увидим». Все можно спрогнозировать. Не надо говорить, что хирургия - это великое искусство, что мы спасли жизни, утирая пот с лица. Если такое происходит, значит, хирург пошёл на операцию неподготовленным.
Что в вашей области медицины за последнее время произошло сенсационного, неожиданного, чем вы гордитесь?
Началось выравнивание знаний по колоректальному раку, по технике операций. В онкоцентре, когда приезжают японцы, прародители определенных методик хирургии этого вида рака, я думаю: «А вот наши ведь не хуже оперируют». За последние 15 лет мы выровнялись, до этого были как-то чуть позади, а сейчас у нас передовые учреждения, отделения работают на уровне. Активно внедряются правильные методы обследования, то есть КТ, МРТ. Появился мультидисциплинарный консилиуму: если раньше только хирург определял, будем оперировать или нет, то сейчас все вместе думают. А еще изменилась техника оперирования. Она стала более деликатной. Кому-то из отечественных колопроктологов уже повезло оперировать на роботе. Представляете, как здорово?
Текст: Юлия Красильникова специально для ЗдравФОМ