«Мы все боялись не вылечиться»

Недавно, 24 марта, был Всемирный день борьбы против туберкулеза. Об этой дате я узнала восемь лет назад. Если точнее – сначала я узнала, что у меня туберкулез.

Начиналось все как затянувшаяся простуда. Сильный кашель не давал покоя, температура не поднималась выше 38. Как-то я проснулась от очередного приступа кашля, и оказалось, что он был с кровью. Рентген показал воспаление легких, требовалось подтверждение или опровержение с помощью компьютерной томографии. К моему большому сожалению, томография опровергла тот диагноз – у меня был туберкулез.

Первое, что мне пришлось тогда сделать, – осознать страшную новость. Я была на последнем курсе института, мне предстояло писать диплом, планировалась поездка в другую страну. Все это резко потеряло свою значимость. Я поняла, что теперь мне придется поменять свои планы не только на ближайшие полгода, но и на несколько лет, а может, и на всю жизнь. Я плакала, не понимала, почему это произошло со мной, как я могла подхватить эту заразу. Почему именно я? Что дальше? Как лечиться? Как вообще можно этим поделиться с кем-то? Было страшно и одиноко.

В России лечение туберкулеза осуществляется только в государственных медучреждениях, и это, я считаю, большой плюс. После подтверждения диагноза пациента помещают в диспансер по месту прописки, берут все необходимые анализы и назначают схему лечения. Вместе с этим проверяют на предмет возможного заражения родственников, друзей и знакомых – тех, с кем заболевший человек проживал или контактировал. О факте выявления туберкулеза обязательно сообщают в учебное заведение или по месту работы. Пожалуй, это самое неприятное. К счастью, в моем институте был очень чуткий проректор, который посочувствовал мне и предложил взять академический отпуск, но я отказалась. Я ведь почти дошла до цели, поэтому попросила дать мне небольшую отсрочку для диплома. Я обещала сдать его вместе со всеми студентами. Что еще делать в палате целыми сутками? Мне нужно было отвлекаться от гнетущих мыслей, а диплом – неплохое тому решение.

В диспансере я познакомилась с другими пациентами. У нас были разные стадии болезни, разный возраст, род деятельности, но в одном мы были похожи – практически все, узнав диагноз, плакали. Мы все одинаково боялись перемен в образе жизни, в отношениях с друзьями и близкими, детьми. Мы боялись, что кто-то мог пострадать из-за нас. И, конечно, каждый боялся не вылечиться. И только друг с другом мы часами могли обсуждать то, чего не вынесли бы другие наши знакомые: назначения врачей, результаты снимков и анализов, схемы лечения и прочее. Кого-то выписывали, кто-то вновь поступал в диспансер, кто-то ждал слов врача о том, что хоть немного, но стало лучше.

Тогда мы узнали важное: туберкулез – это болезнь не только наркоманов, бездомных и уголовников. От него не застрахован никто. В нашем диспансере лежали журналисты, священники, бабушки, не выходившие на улицу, люди, которые не курили и не пили, молодые мамы. Есть как генетическая предрасположенность к туберкулезу, так и возможность подхватить его в общественном транспорте при очень низком иммунитете. Более того, человек может и сам не знать, что является носителем болезни, и это крайне опасно. Тогда мы все поняли, почему важно раз в год делать флюорографию, регулярно проходить обследования и не заниматься самолечением. Это не пустые слова. К сожалению, мы поздно это поняли. Но туберкулез излечим! Очень важно соблюдать схему лечения, не пропускать прием лекарств и хорошо питаться (в рационе обязательно должны быть продукты, содержащие кальций и белок).

Если вдруг заразился ваш близкий или друг, не пугайтесь. И уж тем более не отталкивайте его. У туберкулеза существует закрытая и открытая формы. При закрытой риск заражения минимален, а если у вас к тому же хороший иммунитет – вам наверняка бояться нечего. 

Спустя месяц в диспансере мы с соседями по палате очень сблизились: учились вместе восточным танцам, помогали друг другу составлять грамотные тексты, осваивали уроки макияжа, играли в настольные игры. Мы верили, что каждый день, каждая принятая таблетка и небольшое улучшение по снимку медленно, но верно ведут нас к выздоровлению. Мы поддерживали друг друга и искренне радовались за каждого, кто получал отметку в анамнезе «клинически излеченный».

Я провела в диспансере полгода. Мне предстоял санаторий для закрепления лечения, а потом еще два года приема таблеток. Но я вылечилась. Сегодня я регулярно проверяюсь (даже чаще, чем следовало бы) и рассказываю знакомым, почему это так важно.