Питерские врачи повысят онконастороженность

Задача проекта – обучить докторов амбулаторного звена алгоритмам выявления симптомов, которые определяются при внешнем осмотре пациента и могут указывать на наличие злокачественных опухолей. Сейчас завершен первый этап этой большой работы. О ее предварительных итогах рассказывает исполнительный директор «Врачей Санкт-Петербурга» Дмитрий Ченцов.

– Дмитрий, в чем цель вашего начинания?

– В уставе нашей организации в качестве одной из главных целей обозначено совершенствование системы оказания медицинской помощи. 2018 год в России объявлен годом онкологии – президент поручил профильным ведомствам снизить смертность от онкологии, Минздрав РФ разрабатывает программы по увеличению продолжительности жизни... Все это звенья одной цепи. Но в основе ее лежит очень простая идея – чем раньше выявляется онкологическое заболевание, тем результативнее его лечение.

При всей простоте этого тезиса у нас крайне мало инициатив из серии «бери и делай». Вот наш проект – один из таких. Он не требует ни больших финансовых вливаний, ни колоссальных трудозатрат. Возьмем пример: приходит женщина на прием к терапевту – неважно, с чем -- грипп, простуда, что угодно. И этот терапевт – врач первичного контакта, который первым видит пациентку, – имеет возможность не только послушать легкие, но и провести пальпацию молочных желез. Если делать это тут же на приеме, осмотр не занимает много времени. Но при онконастороженности врач может направить женщину на дообследование. Если посчитать, что каждый из 5000 врачей первичного звена видит ежедневно минимум по 20 человек, отфильтровать данные по полу и возрасту, цифра получается солидная.

– Терапевты и так задыхаются – им на прием отведено 10–12 минут. А вы хотите их нагрузить дополнительно?

– Во-первых, не нагрузить, а разгрузить. Потому что чем раньше выявим болезнь, тем эффективнее лечение, и тем меньше нагрузка на систему. Во-вторых, конечно, мы понимаем, что сложности есть и перекроить стандарты в одночасье мы не сможем. Но надо пройти этот путь, отстроить алгоритм.

– То есть вы учите терапевтов видеть рак?

– Не только терапевтов. В эксперимент вовлечены также врачи общей практики, гинекологи, дерматологи, хирурги. Пока мы охватили только два района Санкт-Петербурга, Московский и Красногвардейский. На следующем этапе планируем масштабировать этот опыт на другие административные округа.

– Как проходил учебный процесс?

– Занятия проводились на базе районных администраций – занятия проводили специалисты городского клинического онкологического диспансера, ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр специализированных видов медицинской помощи (онкологический)», университетской клиники. Ставилась задача научить определять опухолевый процесс по визуальным, пальпаторным признакам. Это были непосредственные практические занятия с отработкой конкретных навыков.

– Кто и как будет оценивать результат этой работы?

– Контрольной точкой мы для себя определили конец декабря 2018 года. Мы возьмем данные за IV квартал нынешнего года и сравним с показателями за тот же период 2017 года. Ключевой критерий – процент выявленных опухолей на I-II стадии. Эти данные уже фиксируются в МИАЦ – при подозрении на опухолевый процесс врач обязан занести больного в реестр.

– А что потом? Какое практическое применение будут иметь эти данные?

– Первое применение мы видим уже сейчас. Обнаружилась очень странная, тяжелая ситуация, которая меня, например, привела в замешательство. Мы говорим о нанотехнологиях в здравоохранении, о прогрессе – а по факту выясняется, что врачи подчас не видят, не знают простых вещей, которые в наше время должны быть очевидными. Например, на учебных сессиях слушатели задавали вопросы о технике пальпирования, об основных признаках опухоли и т.д.

Кроме того, в ходе пилотного проекта – следующим этапом - мы планируем провести аудит наличия компьютерных маммографов, врачей-рентгенологов, рентген-лаборантов. Выясняем, какова реальная загрузка оборудования, проверяем наличие у сотрудников соответствующего образования и умения эти навыки применять. Работа с рентгенологами – второй этап нашего проекта. Снимки должны быть информативными, сделанными правильно. Если врач соглашается принять некачественные снимки, то он берет ответственность на себя.

Здесь важно понимать, что для достижения тех целей, о которых говорится с высоких трибун, надо подойти к вопросу системно, соединить все звенья цепочки. А на практике мы сплошь и рядом видим рассогласованность действий. Врач первичного звена проявил онконастороженность, направил пациента на дообследование, а рентгеновский аппарат в больнице не работает. Или он работает, но снимок описан неправильно, потому что у персонала недостаточно квалификации.

– Такие проблемы характерны в большей степени для регионов. Может быть, правильнее было начать не с Санкт-Петербурга, а с окраин?

– Действительно, когда регион небольшой, можно лучше увидеть картину, плотнее заняться решением проблем. Но с другой стороны, у нас в Петербурге много учебных заведений, научных центров. Это колоссальный ресурс, и его надо использовать.

– Слышит ли вас власть?

– Мы принесем в Минздрав по итогам своей работы очень конкретные данные. Уверен, они найдут отклик. Сегодня лечебные учреждения борются за потоки финансирования, за пациента, но нет лидера – одного действительно авторитетного специалиста или организации, чье мнение было бы весомым, непререкаемым. Даже в онкологии у нас главный специалист при Минздраве не один, а несколько – по федеральным округам. Поэтому только от нас будет зависеть, что и как мы проверим, как отладим процесс – и какой получим результат.

_{СВЕТЛАНА ПЕТРОВА}